Ночь над Cербией - Страница 7

Более чужаков не наблюдалось.

Влад перелил содержимое поддона в кювету и плотно завернул крышку. До полудня ему предстояло обойти еще четыре ручейка.

Закончив работу, он сел передохнуть у огромного, поросшего мхом камня на опушке леса. Немного ныла спина: сказывались сидение на корточках и постоянные наклоны. Влад прогнулся, стараясь прижаться к валуну поплотнее, ощутить каждый выступающий бугорок – согласно древней восточной мудрости, именно вросшие в землю камни лучше всего помогают снять напряжение и идеально подходят для массажа позвоночника. Образцы собраны, можно не спешить и расслабиться. Все равно в палатке его никто не ждет, кроме нескольких еще не прочитанных книг. Радиоприемник или портативный телевизор Рокотов с собой не брал из принципиальных соображений. Лучший отдых в поле – чтение, а уж никак не изображение бубнящих изо дня в день одно и то же политических комментаторов. Кроме того, пришлось бы дополнительно тащить на собственном горбу аккумулятор.

“Вот придурки, – мысли вернулись к последней, слышанной им перед уходом из основивго лагеря, передаче Белградского телевидения, – сами не могут с ситуацией справиться, так теперь с Россией намылились договор подписать. Они что, думают, мы им чем-то помочь сумеем? Держи карман шире... Самим из дерьма не выбраться. В экономике бардак, армия на ладан дышит, а туда же! Миротворцы хреновы! Лучше бы воровать перестали... – Владислав сорвал травинку и стал ее меланхолично жевать. – Ну что меня угораздило в этой стране родиться? Президент – бухарик, премьер – не пойми что, министры – вообще паноптикум, полстраны ни хрена делать не хочет. Вот повезло-то! Слава Богу, что границы открыли, а то сидел бы на девяноста рублях в институте и не чирикал...”

Университет он закончил средне, сдал госэкзамены и был направлен, как молодой специалист, в захудалый НИИ. Буквально за месяц до этого сей институт наконец-то, после пятнадцатилетней борьбы директора с министерскими бюрократами, был переименован из Научно-Исследовательского Института Химии Удобрений и Ядов в НИИ Химии Ядов и Удобрений и обрел более благозвучное название. Ибо до того торжественного момента принятое в официальных документах сокращение в лучшем случае вызывало язвительную улыбку у любого, кто хоть раз бросал взгляд на институтский бланк.

Учреждение с двусмысленной аббревиатурой, сидящее на государственном коште, разрабатывало пестициды и нитраты, а молодой биолог потребовался на должность лаборанта во вновь созданную структуру, где изучались последствия от практического применения достижений отечественной органической химии.

Спустя три недели начинающий биолог, узнавший о реальном положении дел в аграрном секторе экономики, отказался от магазинных овощей и фруктов и перешел на продукты с рынка.

Однако стоимость рыночных деликатесов стала противоречить уровню зарплаты. Уголовный Кодекс Влад чтил и потому взялся подрабатывать переводами.

С детства он неплохо знал сербско-хорватский, английский и французский. Его папик, будучи представителем Министерства тяжелого машиностроения в застойные годы вместе с семьей провел по четыре года в Югославии и Канаде, а дети оказались восприимчивы к языкам. В десятом классе, уже вернувшись в СССР, Влад подумывал о поступлении на филологический факультет, но тяга к биологии пересилила.

Работа в НИИХЯУ явилась логическим продолжением “сколачивания груш” в Университете. С утра до ночи сотрудники всех без исключения отделов гоняли чаи, сплетничали и рыскали по окрестным магазинам. Некоторое оживление наступало лишь к лету, когда по выходным научные работники отправлялись на свои “фазенды”. Там, на выделенных шести сотках, они месили глину, надрывались под мешками навоза, растягивали мышцы тяпками и лопатами – и все ради того, чтобы по осени выкопать мешок-другой мелкой, похожей на горох-мутант желтоватой картошки да снять с яблонь полведра плодов с явным привкусом дичка.

О науке никто не вспоминал, а редкие энтузиасты, пытавшиеся было взяться за дело, принимались коллективом в штыки и путем интриг и кляуз быстренько низводились до общего уровня.

В НИИ Влад проваландался почти шесть лет. Другой работы по специальности не находилось, а опускаться до общего уровня и заниматься наладкой водочных заводиков у носатых “предпринимателей” в соседних гаражах Влад не хотел.

Святым Рокотов, конечно, не был, ибо жить в России и не использовать вверенные тебе производственные мощности может только полный кретин, каковым Влад себя не считал. Оглядевшись по сторонам, он, помимо нерегулярных и не небольшую, но прибыльную нишу рынка – стал потихоньку изготовлять флюоресцентные краски для самостийных художников. Пейзажики, писанные такими колерами, улетали в Катькином садике со скоростью горячих пирожков, и Влад ежемесячно клал в карман три-четыре сотенные бумажки с суровым ликом американского Президента. Что в условиях хронических невыплат зарплаты было неплохим подспорьем.

Когда югославы включили Рокотова в международную экспедицию, Институт лихорадило с месяц, заместитель директора по научной работе даже ушел в отпуск, чтобы по сто раз на дню не выслушивать жалобы и нашептывания подчиненных. Времена изменились, парткомы и месткомы канули в небытие, и на подметные письма уже никто не обращал внимания. Так что молодой специалист собрал вещички, получил командировочные, отдал ключи от квартиры соседям и благополучно отбыл в Югославию. Где с первого дня стал общаться с гостеприимными сербами, ловить разную мелкую членистоногую живность и по утрам избивать многострадальный мешок с песком...